Ветер с востока [СИ] - Александр Михайловский

Вторая БМП в колонне приняла вправо, и очередью из автоматической пушки поразила грузовик, следующий за головным. А потом положила один 100-мм осколочно-фугасный снаряд в хвост колонны. На дороге вспыхнул еще один факел. С этого момента начался форменный ад. Застигнутые врасплох немецкие водители, пытаясь развернуть свои машины, сталкивались, попадали под пушечные и пулеметные очереди, их сталкивали в кювет лобовой броней и давили гусеницами. Единственная пушка, которую расчет под командой не потерявшего голову фельдфебеля вручную попытался развернуть на дороге, была разбита очередью автоматической пушки.

Немецкие солдаты были опытными бойцами, от начала до конца прошедшими французскую компанию и лето сорок первого года. Но сейчас против них играли ночь, внезапность нападения и превосходящая огневая и броневая мощь противника. Ведь истребляющие их БМП-3 по огневой мощи и броневой защите превосходили любой танк Вермахта, существовавший в 1942 году. Если бы пехота смогла занять оборону, а артиллеристы успели бы развернуть свои орудия, то разговор мог бы получиться совсем иным, но… Советский командир, грамотно пользуясь более высокой подвижностью своего соединения, застал противника в самое неудобное для него время и в самом неудобном месте.

Вот так и делается победа, когда используя разные тактические приемы, своим войскам создаются все преимущества, а противнику не оставляют никакого шанса, кроме как драться в самом неудобном положении.

Не выдержав этого побоища, остатки немецкой пехоты обратились в бегство. Им нужно было перевалиться через кювет и со всех ног мчаться через поле к спасительному, близкому, всего метрах в пятистах лесу. Это был самый очевидный, но в тоже время и самый безнадежный путь к спасению. Зажглись фары БМП и трофейных полугусечных тягачей, в небо взлетели немецкие же осветительные ракеты, и солдаты вермахта в своих серых шинелях на фоне ослепительно белого снега оказались живыми мишенями в этом тире.

Пулеметы ПКТ, «Печенег» и трофейные МГ-34, автоматические пушки БМП-3, автоматы АКС морских пехотинцев из XXI века и самозарядные винтовки СВТ-40 их коллег из 1942 года. Минут десять сплошной прицельной стрельбы людьми, которые не были приучены тратить патроны попусту. Одним словом, бойня.

А против них действовали маузеры Кar-98 и MP-40 унтеров и офицеров. Хорошая подсказка снайперам, или точнее, старшим стрелкам, которые в ОСНАЗе были в каждом отделении. – С автоматом? Размахивает руками и командует? – Вали его гада!

Короче, до леса не добежал никто. Батальон имел потери в виде одного убитого шальной пулей и пятерых раненых. Среди брошенного бегущими хлама были подобраны семь исправных пулеметов, десять пистолетов-пулеметов и четыре легких полевых 75-мм орудия LelG 18.

Сказать честно, комбата-2 просто заела жаба бросать вот так, в чистом поле, готовую к действию и исправную боевую технику, к которой к тому же имелись снаряды. Его смешанная русско-немецкая натура говорила, что кашу маслом не испортишь, а огневой мощи слишком много не бывает. И что прежде чем пустить в дело невосполнимые БМП-3, лучше сначала раскрыть врагу позиции трофейных пушек, и лишь после исчерпания их возможностей выкладывать на стол козыри.

Жаба победила, причем с разгромным счетом. Ведь задачей второго батальона было, пройдя через Сиверский, выйти в район Вырицы и, заняв там оборону, не допустить контрудара со стороны частей 28-го немецкого армейского корпуса во фланг основным силам мехбригады, атакующим Гатчину. Через полчаса короткоствольные пушки-«окурки» были прицеплены к тягачам, десант был изгнан на крыши, а все свободные места в десантных отделениях загружены ящиками со снарядами. После чего батальон двинулся дальше, стремясь увеличенной скоростью наверстать упущенный график.

Тем временем основные силы бригады, легко сминая выставляемые против них заслоны, приближались к Гатчине. Временному командующему 18-й армией надо было решать – снимать ли дополнительные силы из-под Ленинграда, и в каком количестве.

Но времени ему на это не дали. Ровно в семь ноль пять дивизион МСТА-С, развернувшийся у той самой деревни Выра, открыл огонь по цели на территории Гатчины, идентифицированной как штаб армии или штаб корпуса. А нефиг было, херрен хенерален, собирать в одном месте все штабные машины и пищать оттуда морзянкой в десяток раций, да так, что слышно было аж в Москве.

Разведывательная аппаратура, висящая в контейнере под крылом Су-33, она вообще все видит. Так что тщательнее надо, господа генералы, тщательнее. Когда в окрестностях штаба армии рвутся русские «чемоданы», командующему сразу становится не до стратегических построений и он, если его еще не накрыло шальным фугасом, тут же стремится сменить позицию, перебравшись в более надежное место. При этом возникает определенное количество как потерь ценных штабных офицеров, так и нелюбимого немцами, но неизбежного бардака.

Пока все переберутся, расположатся, наладят связь, противник, если он не дурак, конечно же попробует изменить диспозицию в свою пользу. Положение усугубилось и тем, что спустя десять минут к артналету артиллерии мехбригады ОСНАЗ подключились орудия крейсеров Балтфлота, которые к утру 4 марта уже успели вернуться на свою якорную стоянку в Торговой гавани. На своей максимальной дальности они доставали центр Гатчины. Имевшие меньшую дальнобойность двенадцатидюймовки линкоров пока молчали. Их время придет позже.

4 марта 1942 года, утро. Ленинградский фронт, окрестности Красного Села, временный НП 42-й армии на высоте у поселка Дудергоф.

Только что рассвело. Генерал-лейтенант Говоров через стереотрубу обозревал поле будущего сражения, которое должно было начаться с минуты на минуту. В глубине немецкой обороны, за Гатчиной, там, где Киевское шоссе делает поворот, огибая поросшую лесом возвышенность, из-за леса у села Никольского в серое небо поднимались несколько столбов жирного черного дыма. У немцев там что-то горело и горело хорошо. Потом из-за леса на Киевском шоссе появились главные герои дня…

– Раз, два, три, четыре, пять… – вполголоса считал генерал Говоров покрытые бело-зелеными пятнами приземистые коробочки. Одновременно с их появлением в окрестностях Большого Гатчинского дворца взметнулись в небо дымные султаны разрывов фугасных снарядов примерно шестидюймового калибра. Там, по достоверным данным разведки, в правом крыле на первом этаже располагался штаб 50-го армейского корпуса и временный штаб 18-й армии вермахта.

Две минуты спустя, почти на пределе дальности, по той же цели из Торговой Гавани отработали главным калибром крейсера Балтфлота. Надо было намекнуть немецким штабистам, что бессмысленно прятаться в подвал, а лучше попробовать сменить дислокацию. Всё, скоротечная операция «Гатчина» началась.

Когда сутки назад генералу Говорову сообщили план этой операции, то он сначала посчитал ее откровенной авантюрой. Механизированная бригада, пусть и полного штата, атакует, по сути, целую армию… Но бригада Бережного подчинялась не Ленинградскому фронту, а напрямую Ставке, и у товарища Сталина на эту операцию были свои резоны. Тем более, что Ленинградскому фронту для завершающего этапа по снятию блокады тоже были выделены дополнительные силы. Из-под Москвы под Ленинград по «зеленой улице» уже были переброшены 157-я, 236-я стрелковые дивизии и 74-я бригада морской пехоты, ранее входившие в состав 44-й армии. Выгруженные в районе Красного Села, эти части должны были составить ударный кулак, с помощью которого будет нанесен удар навстречу прорывающейся к Ленинграду бригаде Бережного.

Вчера генерал выбрал время и съездил на станцию, глянуть на выгружающееся пополнение. В основном это были уже обстрелянные, уверенные в себе бойцы, принимавшие участие сначала в Феодосийском десанте, а потом в уничтожении окруженной армии Клейста. Они собственными глазами видели, как сдаются окруженные немцы, и этот опыт стоил очень дорогого. Да и экипированы прибывшие были очень даже неплохо, теплые, не сковывающие движений «осназовские» бушлаты, поверх которых были одеты белые маскировочные чехлы. Такими же матерчатыми чехлами были обшиты каски, а вместо шапок-ушанок имелись вязаные круглые шапочки, по типу лыжных, хорошо подходящие для ношения вместе со шлемом. Командиры своей экипировкой ничем не выделялись среди бойцов, если не считать кубари и шпалы в петлицах. Вооружены прибывшие были тоже по принципу «кашу маслом не испортишь».

Особо бросалось в глаза наличие двойного комплекта пулеметов во взводах, включая ДШК на новых треногих станках, и имеющиеся в каждой роте взводные штурмовые группы, полностью вооруженные автоматами ППШ. Было видно, что для того чтобы добить попавшего в капкан фашистского зверя, Ставка отдала Ленинградскому фронту самые лучшие части. Сейчас вся эта сила, две дивизии и бригада, уже выдвинуты на исходные позиции для атаки в передовые окопы, где сменили утомленных полугодовой битвой за город Ленина и истощенных блокадой бойцов 42-й армии. Так что сейчас Ленинградскому фронту было чем ударить навстречу штурмующей Гатчину мехбригаде ОСНАЗ. Осталось совсем немного.